Сегодня исполняется ровно 50 лет с момента первого выхода человека в открытый космос. Его совершил советский космонавт Алексей Леонов, имя которого навсегда останется в истории мировой космонавтики. В день юбилейного события RT взял интервью у легендарного первопроходца, а также побеседовал с действующими российскими космонавтами: Фёдором Юрчихиным и Сергеем Крикалёвым. Они рассказали, какие эмоции испытывает человек, впервые оказавшись один на один с открытым космосом.
Ровно 50 лет назад, 18 марта 1965 года советский космонавт Алексей Леонов совершил первый в истории выход за пределы космического корабля и оказался один на один с открытым космосом. Прошло много лет, а Леонов признаётся, что до сих пор постоянно вспоминает свой первый выход.
«Нахожу некоторые ошибки, которых можно было бы избежать, — а они были и могли привести к трагедии. Всё, в общем-то, находилось на грани. Как сказал Борис Евсеевич Черток, если бы ему сейчас дали подписать документы на эту работу, он бы их никогда не подписал», — признаётся он.
«На Земле не было, да и сейчас нет возможности испытать скафандр в условиях глубокого вакуума, как в космосе», — говорит Леонов. Испытание было крайне рискованным. В открытом космосе могло произойти многое. И уже с самого начала что-то пошло не так.
«Мы были выброшены на высоту 495 километров по ошибке, это на 200 километров выше, чем планировали. И так получилось, что шли на 5 километров ниже радиационного слоя, где могли схватить 500 рентген», — вспоминает космонавт.
Когда он был уже в скафандре и готов к выходу, разрешения всё не давали. «Я больше часа ждал, когда разрешат выйти. Юрий Гагарин был со мной на связи: «Можно выходить. Мы вас видим». И я выскочил», — рассказывает он.
Он «выскочил» в абсолютную тишину. Именно тишина больше всего поразила Леонова в космосе. Слышно было только собственное тяжёлое дыхание. «Я настолько чётко слышал, как у меня бьётся сердце. И дыхание своё слышал. Оно вот даже мешало думать. Дыхание записывалось, и звук передавали на Землю. И в фильме «Космическая одиссея 2001 года» его использовали, когда астронавты работали в космосе. Не было музыки. Только моё дыхание».
Первый выход в открытый космос длился недолго, но запомнился Леонову навсегда.
«На Земле мы не понимаем размеры нашей планеты, только в космосе можно это осознать. Сколько угодно говорите, что шар круглый, но когда вы увидите планету из космоса, удивитесь. Даже в корабле смотришь в иллюминатор — ну две-три звезды. А тут звёзды везде и Солнце, как вколоченное в небо, и чёрное небо. И от Солнца температура градусов +150°, со стороны тени -140°, а внутри скафандра +20°. Я не предполагал всего этого».
«Задача была тогда чисто психологическая больше. Скафандр — космический корабль, доведённый до размеров человеческого тела. Тогда главное было понять, что он может спасти человека. Работать в нём было невозможно. Чтобы сжать перчатки, приходилось приложить усилия в 25 килограмм. Я за два с половиной года чем только ни тренировал руку. Я довёл правую руку на жим в 90 килограмм, чтоб работать можно было. Сжать и разжать. Сжать и разжать».
При возвращении на борт корабля скафандр внезапно раздулся так, что Леонов не смог войти в шлюз. Тогда он, вопреки всем инструкциям, стравил давление в скафандре и, можно сказать, втянул себя в люк не ногами, а головой вперёд.
Несмотря на все опасности и огромный риск, после первого выхода удалось доказать, что человек может находиться в открытом космосе. Кроме того, инженеры получили огромное количество информации для разработки более совершенных скафандров. Их современные образцы позволяют выполнять в открытом космосе практически любые работы.
Алексей Леонов по возвращению из полёта, 18 марта 1965 года: «Я посмотрел на космос широко открытыми глазами…»
Российский космонавт Фёдор Юрчихин, который совершил четыре полёта на орбиту и провёл больше 30 часов в открытом космосе, поделился с RT воспоминаниями о своём первом выходе. Это случилось в апреле 2007 года. На тот момент инженеры смогли добиться того, чтобы космонавт, в отличие от первопроходца Алексея Леонова, уже мог провести в открытом космосе несколько часов.
«Скафандр — это маленький космический корабль, в котором есть все системы жизнеобеспечения и в нём можно прожить автономно 8–9 часов. Это сложнейший механизм. Что делать во время выхода в открытый космос, на Земле отработано до автоматизма», — рассказывает Юрчихин. — Первый час во время выхода смотреть на Землю нельзя, надо так же стараться не смотреть вокруг себя и полностью сконцентрироваться на работе, чтобы привыкнуть к скафандру, к новым для тебя условиям. В голове, помню, сидели чёткие инструкции: смотреть только перед собой. Рука — поручень. Закрепил фал, проверил. Рука — поручень. Это в автомате уже работало. И только когда я освоился, то посмотрел на Землю. До сих пор помню эту сумасшедшую картину. Мы подлетали к Байкалу, начинался рассвет, и это солнышко навстречу, внизу озеро… Эти краски, эти переходы! Я посмотрел на космос широко открытыми глазами».
Работа в открытом космосе требует максимальной концентрации и больших физических затрат, поэтому иногда происходят инциденты.
«Устают руки, притупляется внимание, а надо быть предельно сконцентрированными всё время, поэтому, конечно, иногда мы теряем в космосе инструменты. У меня в одном из выходов слетело зеркало. Зацепилось за конструкцию и всё, не успели подхватить, — делится воспоминаниями Юрчихин. — Астронавт Хайдемари Стефанишин-Пайпер потеряла сумку со своими инструментами. Мы шутили по-доброму, что это потерялась самая дорогая в мире дамская сумочка. Мой друг Пирс Селлерс «ложку» терял, это инструмент такой. Он мне потом рассказывал, что многие после этого дарили ему разные черпаки и ложки, большая коллекция образовалась».
Другой российский космонавт Сергей Крикалёв, который является рекордсменом по суммарному времени пребывания в космосе (803 дня за шесть стартов), рассказал RT про нештатные ситуации, с которыми ему пришлось столкнуться за пределами космического корабля.
«Один из моих выходов был совсем нестандартный. Мы всегда выходим парами, и у моего партнёра отказала система охлаждения скафандра. Мы несколько раз пытались её перезапустить, но она не работала. Пришлось возвращаться назад и подключать его к бортовой системе, поэтому он вынужден был оставаться на коротком шланге, который обеспечивал ему систему терморегулирования, — рассказывает Крикалёв. — Он не мог никуда далеко уйти и находился по пояс высунувшись из люка. Мы потеряли много времени, восстанавливая этот скафандр, и мне пришлось делать всю работу одному в условиях жёсткого дефицита времени. У моего напарника во время другого выхода запотел скафандр, и он вообще перестал что-либо видеть. Но мы отрабатываем такие ситуации, в отличие от Леонова, который выходил один и без страховки».
Ощущения, к которым невозможно подготовиться.
По словам обоих космонавтов, подготовиться к эмоциям и физическим ощущениям, которые человек испытывает при выходе в открытый космос, на Земле практически невозможно.
«Я вдруг поймал себя на том, что держусь рукой за станцию, ноги свисают к Земле и под ногами сотни километров пустоты. Впереди ничего нет, позади тоже, а над головой станция и я держусь за неё, как держатся за ручку в автобусе, — рассказывает Сергей Крикалёв. — Надо отдать должное всем моим предшественникам и в первую очередь Леонову за то, что он, сделав этот шаг первым, дал нам такую возможность».
«Тренировать на Земле выход в открытый в космос непросто. Есть тренировки в самолёте, когда он летает по параболе и вот наверху получается 20-25 секунд невесомости где-то, — говорит Фёдор Юрчихин. — Мы внизу надеваем скафандр и за эти секунды невесомости понимаем, что это такое. Потом гидротренировки в бассейне. Там создают так называемую гидроневесомость, но в космосе всё равно не так. И ещё есть наше ноу-хау — тренажёр «Выход-2», когда с помощь противогрузов на Земле создают условия невесомости, это «сухая невесомость», такое безопорное пространство, где ты не можешь никуда упереться, тебя начинает уводить в сторону».
У космоса есть свой запах
Кроме ремонтных работ, экипаж Международной космической станции занимается и научно-исследовательской деятельностью. Каждая смена перед полётом получает задание и проводит различные научные эксперименты, как внутри МКС, так и вне станции.
«На поверхности МКС — семена различных растений, бактерий, икра рыб, разные биологические субстанции. Я помню, мы как-то были шокированы, что личинки комара в таких условиях выжили и превратились в комаров. Семена некоторые давали ростки. А ещё мы как-то снимали пробы с внешней поверхности станции и обнаружили там колонии бактерий. Представляете? Живые бактерии. Как сказал один учёный, «жизнь обречена на выживание». И есть у космоса свой запах. Мне кажется, что это запах грозы и электризованного воздуха», — рассказывает
